Воспоминания Л.И. Зеленцовского из книги "В боях за Крым и Кавказ"

"Перебазирование на Тамань, бои в Керченском проливе.

Без происшествий мы добрались до Варениковской, а затем, медленно и осторожно, перевезли установки на берег Керченского пролива. Там мы смонтировали их на фундаментах и заменили внутренние трубы в стволах и провели контрольные стрельбы, после чего батарея вошла в состав действующих боевых частей Керченской ВМБ Черноморского флота. Батарее были поставлены боевые задачи:

• Перекрыть плавание в Керченском проливе судов и кораблей врага и доставку грузов для войск противника;
• Оказывать огневую поддержку нашим корабля в боях с кораблями противника, по их просьбе;
• При высадке наших морских десантов на крымский полуостров подавлять своим огнем артиллерийские батареи и другие огневые средства противника.

Обстановка в Керченском проливе была очень сложной. Корабли противника - большие десантные баржи (БДБ) - были вооружены орудиями значительно большей мощности, чем наши сторожевые катера (СК), что позволяло им прорываться с грузами в порты Камыш- Бурун и Керчь. Первые успешные стрельбы батареи по этим кораблям заставили противника временно приостановить доставку грузов морем. Через некоторое время, походы БДБ возобновились, но только при плохой погоде: туман, дождь, снег и отсутствие видимости в прибрежной полосе канала по которому могли проходить БДБ. Батарея, в то время не была ещё оснащена радиолокатором, с помощью которого мы смогли бы обнаруживать и расстреливать цели в любую погоду. Наши дальномерщики несли непрерывно вахту по наблюдению за изменением границы невидимости. При появлении кораблей противника в зоне видимости, дальномеры определяли данные и батарея открывала огонь. Корабли противника пытались быстро вырваться из зоны обстрела и уйти за пределы видимости. Во время своего дежурства на КП батареи, при появлении какого-либо корабля, отдавая по громкой связи команду об открытии огня, я иногда шутил, что мы начинаем с немцами игру «в кошки- мышки". Шутка имела успех у матросов. Эта ,, ловля мышек" была продуктивной, несколько БДБ были повреждены, поток грузов в порт Керчь прекратился. С первых же своих стрельб и вплоть до начала Керченской десантной операции на крымское побережье батарея постоянно подвергалась ожесточенным налетам авиации, во время налетов «мышками» были мы. Благодаря хорошим укрытиям людские потери почти за месяц бомбежек были относительно невысоки - трое погибших, пятеро тяжело раненых. Сейчас я не помню сколько человек всего получили ранения, большая часть из них была госпитализирована. Потом, через некоторое время, из госпиталя после лечения один за одним вернулись на батарею три матроса моего взвода. По решению медицинской комиссии все они имели право на отпуск по лечению сроком до 3 - х месяцев, но предпочли вернуться на батарею. Решение вернуться на ведущую бои батарею, а не ехать в отпуск они объяснили тем, что ехать им некуда (один был из детдома, а двое других – и оккупированных районов Украины), а вылечатся они быстрее на батарее. Они были правы - подлечились они быстро, так как на батарее для этого были все условия: ежедневная медпомощь, регулярное питание и необходимый отдых. Через месяц с небольшим они были боеспособны.

Керченский десант. Участие в Керченско-Эльтигенской операции.

Получив приказ об участии батареи в десантной операции по освобождению Крыма, командир батареи, учитывая мой предыдущий боевой опыт, поручил мне руководство корректировочным постом. Мы должны были высадиться в порту вместе с первым эшелоном десанта морской пехоты и корректировать стрельбу батареи. Боевой задачей батареи было подавить огневые средств противника, не дать противнику уничтожить высаживающийся десант, а затем поддержать огнем его наступление.

В день высадки наша корректировочная группа погрузилась , вместе со взводом десантников, на СК (сторожевой катер). В проливе дул сильный ветер и были волны до двух - трёх баллов. На переходе СК задержался, подбирая оказавшихся в воде людей с одного затонувшего плашкоута (плоскодонки).

Войдя в порт, СК быстро пришвартовался и начал высаживать нас всех на один из пирсов. Высадка проходила под сильным огнем противника, Противник обстреливал порт из всех видов оружия, нам хорошо было видно, как многочисленные цветные трассы, после попадания в пирс, рикошетили в разные стороны. были слышны разрывы мин и снарядов Первыми высадились морские пехотинцы и бегом, стреляя на ходу, покинули пирс, на котором осталось убитые десантники. Сразу за ними высадилась наша корректировочная группа. На берегу стояло несколько полуразрушенных зданий. Укрываясь от огня противника, мы залегли под стеной одного из них. Только здесь я заметил, что один человек, из состава нашего корпоста - матрос Дудин, при высадке на берег получил ранение в предплечье. Когда я подбежал к нему, его уже перевязывали, от направления в госпиталь он отказался. Тут же к нам присоединились спасённые в море бойцы. Они были безоружными,  их оружие и боеприпасы утонули. Один из спасённых оказался младшим командиром. Я приказал ему командовать этой группой и немедленно организовать сбор оружия и патронов у погибших десантников на пирсе и на берегу и вооружить им всю группу. Пока наши радисты занимались установкой радио связи с батареей, я, с нашими разведчиками проверил полуразрушенное здание и нашёл в нём непростреливаемый угол, разместившись в котором радисты, в конце концов, наладили связь с КП батареи. Я же вернулся к пирсу, на который катера продолжали высаживать очередные группы десантников. Среди них я нашёл командира какой-то роты и предложил ему принять спасённых нами, и уже вооруженных бойцов. Он сначала отказался, объяснив, что у роты приказ: после высадки, не задерживаясь, догнать наступающих и вместе с ними ускорить наступление в городе. Но тогда я ему сказал, что ему увеличение численности роты только поможет атаковать, а нашему корректировочному посту такое увеличение не нужно, это приведёт к более быстрому обнаружению и уничтожению нашего поста противником – в результате чего наступающие (включая его роту) останутся без огневой поддержки нашей батареи. Этот аргумент оказался решающим, уже убегая, он крикнул мне ,, Ладно. Давай." Назначенный мною командир группы спасенных бойцов слышал мои переговоры с ротным командиром и, получив моё приказание, побежал с группой догонять роту.

Захватив с собой наших разведчиков и телефонистов я тут же отправился вслед за наступающими десантниками, на поиски места для моего корректировочного пункта, с которого можно было бы увидеть позиции вражеских пулемётов и штурмовых орудий. Мы быстро нашли такое место- дом, с чердака и с крыши которого, мы увидели и эти огневые позиции, и то, что десантники залегли, что их наступление сдерживается огнем противника и что им срочно требуется поддержка огнем нашей батареи. Первый пристрелочный снаряд взорвался несколько сзади обороняющихся. Я определил и уточнил их координаты и радисты передали новые скорректированные данные на батарею. Второй залп батареи лёг на огневые позиции. Огонь пулемётов и орудий врага частично ослаб, но этого было недостаточно. Десантники не продвигались вперёд. Я дал вторую команду на батарею: ,, три залпа лестницей, темп пять секунд". Потом мы повторили этот удар ещё раз вдоль огневой позиции, и тогда я увидел, что противник начал отходить. Морские пехотинцы ещё не могли подняться и захватить позиции отходящих, так как, перед ними встала огненная стена взрывов мин и, при попытке десантников начать продвижение, они сразу же потеряли несколько человек от огня минометных батарей немцев, огневые позиции которых мне не были видны. Вдруг позади дома, из которого я вёл корректировку огня батареи, стали рваться снаряды. Я понял, что наш корректировочный пост обнаружен и будет быстро уничтожен, потому что тактика пехотного боя требует немедленного уничтожения обнаруженного командного состава, снайперов и корректировщиков огня противника, а немцы строго следовали этой тактике. Мы срочно покинули этот дом и перебрались на запасной корпункт, который заранее нашли наши разведчики. С нового места мне удалось определить позиции двух немецких минометных батарей. После передачи моих данных на батарею, подавление этих минометов, было делом техники", После того,  как наша батарея подавила огонь этих минометных батарей, морские пехотинцы смогли продвинуться вперед и закрепиться на новой позиции. По мере их продвижения, я еще несколько раз переводил вперед наш корректировочный пост, и мы успешно корректировали стрельбу нашей батареи. Во время этих перемещений у нас получили тяжёлые ранения два матроса, которых отправили в полевой госпиталь, потом их эвакуировали на большую землю, мне осколком оторвало полу шинели.    При одном из последних перемещении мы внезапно попали под сильнейший миномётный обстрел, чудом все обошлось без потерь бойцов, только я получил контузию –вдруг почувствовал сильный толчок, а когда очнулся, увидел, что я лежу в укрытии, рядом сидят два наших разведчика и брызгают на меня водой из походной баклажки. Когда у меня частично восстановился слух, они рассказали мне, что заметив что я упал и не поднялся, они подползли ко мне, обнаружили что я без сознания, и перетащили меня в укрытие. Наутро я чувствовал себя лучше, и на вопрос командира батареи - могу ли я продолжать корректировать стрельбу батареи, я ответил утвердительно.

В это время высаживались основные силы десанта-армейские подразделения, со своей артиллерией, минометами, походными кухнями, машинами и лошадьми с конскими повозками, используемые для доставки пушек, боеприпасов и другого имущества из порта на боевые позиции, а также эвакуации тяжело раненых в порт. Силы наступающих увеличились и наше наступление на отдельных участках ускорилось. В Керчи начались затяжные городские бои. Артиллерийские и миномётные батареи частей, высадившиеся в последующих эшелонах десанта, успешно начали вести контрбатарейную борьбу с противником. Я помогал армейским корректировщикам, передавая им координаты батарей врага, обнаруженные нашим корпостом. Наша батарея, выполнила свою боевую задачу по обеспечению успешной высадки первого эшелона десанта морской пехоты, прямо в порт и продвижение его в город. Части морской пехоты, участвовавшие в боях первого эшелона десанта были отведены с передовой линии боев, для пополнения и отдыха. Их сменили армейские части. Я получил приказ об отзыве батарейного корректировочного поста с боевых позиций в Керчи и о срочном возвращение на батарею для выполнения другой боевой задачи. Мы убыли из Керчи вместе с морскими пехотинцами.

После возвращения на батарею нам выделили одни сутки для укомплектования нашего поста людьми, техникой, оружием, тёплым обмундированием и отдыха личному составу. Затем наша батарея (БС- 723) получила новую боевую задачу - поддержать огнем наш морской десант в посёлке Эльтиген. Там сложилась очень тяжелая обстановка. Высаженные войска были в полной немецкой блокаде с суши и с моря и вели бои на небольшом участке берега, потом это место назовут, «Огненной землей». Наша группа должна была бы быть доставлена сторожевым катером (СК) на участок крымского берега в районе, где обороняется наш десант. Только тогда, используя уточнённые корпостом координаты огневых средств противника, батарея смогла бы эффективно помочь нашим обороняющимся.

Первая попытка прорвать немецкую морскую блокаду нашими сторожевыми катерами (СК) и высадить нас на берег в районе Эльтигенского посёлка закончилась неудачей. Немецкие корабли (БДБ), которые осуществляли морскую блокаду, имели более мощное вооружение и легко отгоняли огнем наши катера. При второй попытке прорыва я попытался использовать опыт, полученный в боях на Азовском море, и, используя катер, как подвижный корректировочный пост, помочь катеру прорвать блокаду немцев и высадить нас на берег. Несколько откорректированных мною залпов нашей батареи, заставили БДБ развернуться и маневрируя, выйти из опасной зоны. Но прорыв немецкой блокады катером сделать не удалась. Этому помешала внезапная атака второй БДБ. Я был вынужден остановить стрельбу батареи по первой БДБ и перенести огонь на вторую БДБ, которая вела уже интенсивную стрельбу по катеру. В тоже время первая БДБ, видя, что стрельба батареи по ней прекратилась, и опасность для неё миновала, легла на обратный курс и тоже открыла огонь по нашему катеру. При таком перевесе сил, даже при большой помощи нашей батареи, катеру прорвать блокаду не удалось и нашему катеру пришлось вернуться в порт Тамань. Позже было ещё несколько попыток высадки нашего корректировочного поста, которые успеха тоже не имели.

Бои по полному освобождению г. Керчь велись армейскими частями всю зиму 1943 - 44гг., вплоть до начала апрельского успешного наступления наших войск освободивших Крым в 1944 г.

Весь этот период наша батарея успешно выполняла свою основную задачу по защите транспортных путей Крым - Тамань, по которым доставлялись воинские грузы: вооружение, боеприпасы, транспортные средства, топливо продовольствие, пополнение личным составом и другие, необходимые для ведения боевых действий по освобождению Крыма и гражданские грузы для обеспечения жизнедеятельности людей, проживающих в освобождённых районах. В первых числах апреля 1944 г. командир батареи приказал мне с личным составом корректировочного поста снова высадиться в г. Керчь, где все еще шли затяжные бои, и принять участие в подавлении артиллерийских и минометных батарей и уничтожения других огневых средств и сооружений противника при новом наступлении наших войск в г. Керчь и в прибрежной полосе керченского пролива. И на этот раз высадка проходила достаточно напряженно, поскольку порт был под интенсивным артиллеристским и минометным огнем противника.

Прибыв в район боевых действий, я несколько дней вёл наблюдения за оборонительной линией врага. Буквально за один-два дня до начала общей артподготовки и наступления наших войск, я обнаружил две новые, хорошо замаскированные, батареи противника. (одна - артиллерийская и одна минометная). Координаты этих батарей мы срочно передали на КП нашей батареи.

Кроме того, эти координаты я сообщил командиру батальона, готового к наступлению, который должна была поддерживать наша батарея. Потом он сообщил мне, что наша батарея должна участвовать в общей артподготовке, открыть огонь с её началом и подавить эти батареи. Все получилось так, как было задумано. Там я увидел мощную, хорошо подготовленную эффективную артподготовку перед наступлением наших войск. Оборона противника, в своём большинстве была разрушена, личный состав немецких частей понёс значительные потери и был морально подавлен. Наши части быстро двинулись вперёд, наш корректировочный пост продвигался вместе с наступающими частями. Позже мы с нашими разведчиками осмотрели позиции двух батарей, которые подавила наша батарея во время артподготовки. На позиции минометной батареи мы увидели два разбитых миномета, много трупов солдат противника и осколки мин, которые образовались при взрыве снаряда нашей батареи попавшего в открытый минный склад. Они вывели из строя значительную часть миномётчиков. На позиции немецкой артиллерийской батареи мы обнаружили одно поврежденное орудие, штабель снарядов и три разбитых грузовых автомашины.

Когда наступление каких-либо наших частей захлебывалось из-за усилившегося сопротивления врага, командиры этих частей требовали от меня немедленной поддержки огнем нашей батареи. Батарея помогала ударами по скоплению сил противника. Мне запомнился один из таких случаев, когда в тылу обороняющихся немцев прибыла колонна автомобилей с пополнением и я  «подловил»´ её во время въезда в лощину и задержки с разгрузкой. Я определил координаты скопления и залповым огнём нашей батареи, с темпом стрельбы 15-ти залпов в минуту, колонна была разгромлена, солдаты, оставшиеся в живых, уже не могли оказать большой помощи обороняющимся.

Шестимесячные бои в городе заканчивались,  9-го апреля 1944 года город Керчь был освобождён. Наши войска продолжали успешно наступать дальше. Передовая линия фронта стала быстро перемещаться на восток к городу Феодосия и за сутки ушла из зоны стрельбы нашей батареи. Мне было приказано свернуть корректировочный пост и вернуться на батарею. По возвращению, я продолжил исполнение своих обязанностей командира огневого взвода."