Перед призывом в армию я закончил курсы водителей при Керченском ДОСААФ. Службу проходил водителем. Два с половиной месяца карантина провели в г. Кировобаде (Азербайджан). Учились вождению в горных условиях. Уже ясно было, что нас готовили к Афганистану. Распределили меня в 59-ю отдельную бригаду материального обеспечения, которая дислоцировалась в районе г. Пули-Хумри.
Первое время я работал на одном из складов такелажником, разгружал ящики со снарядами, а потом меня перевели во 2-ю роту 449-го автобатальона. Всего в батальоне было три автороты. 1-я занималась, в основном, доставкой продовольствия, наша рота «наливников» – развозила бензин и соляру, 3-я рота – масловой заправки. «Керосин» мы не возили – авиационное топливо по трубопроводу подавалось непосредственно на аэродромы. Горючее перекачивалось по трубопроводу от Хайратона до Пули-Хумри.
Наш батальон располагался в долине между горами, километрах в 10 от города. Охранение по периметру несла рота охраны, на горах стояли небольшие точки: или танк, или пушка, или зенитная установка. На точках всего по 5-6 человек находилось. Они к нам иногда за водой спускались, в основном, их обеспечивали «вертушками». Рядом с нами был небольшой «мертвый» кишлачок, домов 20 полуразваленных. Населения там не было – возле воинских частей не должно быть никаких жилых массивов. Но и из этих развалин наше расположение пару раз обстреливали.
Большинство рейсов мы совершали в Кабул, два раза ходили в Газни и один – в Джелалабад. Перевозки осуществляли ротной колонной, от 40 до 60 машин. Колонны сопровождались боевым охранением: БТРами или БМП и «вертушками». В голове колонны, в середине и в замыкании находились КамАЗы, в кузовах которых были смонтированы зенитные установки ЗУ-23-2. Впереди всегда шла боевая машина разминирования – БМР. Да и саперы проверяли дорогу постоянно.
Шли повзводно, машины были пронумерованы. Каждый занимал свое место согласно номеру. Конечно, в дороге машины перемешивались, – у кого-то поломка могла произойти, но старались держаться своего взвода. Очень мешали движению афганцы, которые на своих машинах вклинивались в нашу колонну, под защиту, – их часто свои же останавливали на дорогах и грабили.
Трудным для прохождения был перевал Саланг. Перед подъемом мы останавливались в Хинджане. 10 минут нам давалось, чтобы надеть цепи на колеса, и через каждые три машины установить сцепку тросом. Лето или зима – на Саланге всегда лед, толщиной 10-15см. На подъеме еле «ползли». Иногда прохождение Саланга занимало три дня. В сторону Кабула через туннель движение осуществлялось по нечетным числам, в обратную сторону – по четным. Если не успели пройти за один день, то еще день мы пережидали в отстойнике перед туннелем. В туннеле сильная загазованность, вентиляция отсутствовала. С собой обязательно брали противогаз. Если кто-то в колонне, или сам поломался, быстро противогаз одевали, – и в ту сторону, где ближе выход.
Наше охранение поднималось с колонной только до туннеля. С той стороны выделялось другое охранение. И вертолеты сопровождения шли тоже только до перевала. Дальше нас сопровождали баграмские. Пройдут вместе с нами определенный участок маршрута, их в воздухе меняют кабульские вертолеты. Боевое охранение в город не заходило, там мы уже двигались самостоятельно.
Передвижение по дорогам осуществлялось только в светлое время суток. На ночевку останавливались в Джабаль-ус-Сарадже, там стояли позиции артиллеристов, и находился отстойник для колонн. Если он был занят другими колоннами, мы проходили дальше, искали себе место, но обязательно останавливались возле какой-нибудь точки вдоль дороги.
Рейс на Кабул и обратно по времени занимал 6-7 дней. Промежуток между рейсами составлял три дня. Возвращались в часть обычно к вечеру, на следующий день проверялась техническая исправность машин, на третий день мы шли на заправку ГСМ, и на четвертый снова уходили в рейс.
Подрывы на противотанковых минах у нас были, когда мы делали два рейса в Газни. У «Урала» обычно только колесо переднее отрывает.
А обстреливали колонны чаще. В Джелалабаде мы попали под сильный обстрел. Только из города вышли. «Духи» 6 бензовозов спалили. Водители все живые, один только легко ранен. Туда мы спокойно прошли. Слили бензин и соляру, обратно уже пустые шли. «Духи» старались именно пустые бензовозы обстреливать. Температура воздуха высокая, идет сильное испарение паров. Колонна – как пороховая бочка. Главное – быстрее постараться проскочить зону обстрела, задача вести перестрелку с «духами» не ставилась. Горящие машины танк сталкивал с дороги, чтобы затор не создавать. Тогда и боевое охранение шло, и вертолеты. Вертолеты кружат над колонной, ждут, когда колонна проскочит. Они же не могут удар сразу нанести, своих зацепить могут. Связь в колонне была у ротного – он шел в головной машине, и у командиров взводов – в середине и замыкании колонны.
Мы проскочим, вертолеты обрабатывают то место, откуда шел обстрел. А что толку, «духи» уже свернулись и ушли. Например, лежит где-то камень здоровый, а под ним – замаскированный ход. Камень домкратом подняли, отстрелялись по колонне, снова камень опустили, и ушли. Поэтому продажа домкратов рассматривалась как преступление, но у нас таких случаев не было.
Но под самый сильный обстрел мы попали после возвращения из одного из рейсов почти в расположении части. Было наших 11 машин со взвода. Не знаю, как произошло, но охранение почему-то отстало. Мы уже никого не ждали, расслабились – почти дома. И тут обстрел. Выскочили из машин, залегли в укрытие за камнями. Пролежали так 4 часа, пока боевое охранение подошло. Мы и трассеры пускали, думали, может, заметят в батальоне. Ребята потом говорили, что, да, видели, но не подумали, что мы могли в засаду попасть. Это было единственное такое «наглое» нападение на колонну – почти в месте дислокации. Мы потеряли 7 человек убитыми. Видно, вверху снайпер сидел. И трое, в том числе и я, были ранены. «Духи» совсем близко подошли, одного погибшего даже обезглавить успели.
После этого нападения полуразрушенный кишлак, что был возле нас, полностью сравняли с землей.
После госпиталя я вернулся в свою часть. Водителей не хватало. Ротный нам всегда говорил: «Если машина начала сползать в обрыв, или подбита, не пытайтесь ее выравнивать или спасать. Быстрее выпрыгивайте. Мне люди дороже. Технику мне завтра новую пригонят, а людей не вернешь». Всего в моем взводе погибло 8 человек.
Я совершил 60 раз переход через Саланг. Три рейса сделал, уже будучи уволенным в запас. Ротный попросил. Нас уходило на дембель сразу 30 человек, а «молодых» еще не прислали, им в Союзе карантин продлили. Прибыли первые 15 человек, их «дембеля» отстажировали, передали машины и убыли. А половина «дембелей» остались, некому было в рейсы идти. Когда мы увольнялись, «молодые» еще так и не прибыли. То есть стажировать их было уже некому. Я даже представить не могу, когда 15 неотстажированных и не знающих дорогу водителей отправились в первый рейс. Но могу точно сказать, что наш ротный этот рейс на всю жизнь запомнил.
Перевал Саланг
Призывники
Красногорский госпиталь
