В БУХТЕ ГОЛУБИНОЙ...
Упрека заслуживает не тот, кто в стремлении уничтожить врага не достиг цели, а тот, кто, боясь ответственности, остался в бездействии и не использовал в нужный момент всех сил и средств
для достижения победы.
Александр Бек «Волоколамское шоссе»
Когда-то эти места мне показал мой отец и рассказал историю памятников в Голубиной бухте и поселке. Я редко здесь бываю. Но волнение и гордость охватывают меня, когда ступаю на широкую площадку у обелиска. Памятник воинам-десантникам, взломавшим в ожесточенных боях вражескую оборону и первыми овладевшими плацдармом на Керченском полуострове, положившим начало освобождению Крыма от фашистов, величаво возвышается над кручей у входа в Керченский пролив. Внизу течет своим чередом мирная жизнь...
Да, я не мог быть участником тех событий. Но, стоя на высоком холме у памятника и вглядываясь в морскую даль, ясно представляю себе картину боя. Я вижу себя участником десанта, красноармейцем в солдатской гимнастерке, пилотке, с автоматом в руках, Помню, как это началось. Раннее утро 3 ноября 1943 г... Море штормит. Десантники уже близко от берега. Мы знаем, что там, на холмах, застыли фашисты, готовые открыть шквальный огонь. Мы возбуждены, мы рвемся в бой. Солдаты знают, какой ценой придется отвоевывать каждую клочок родной земли, но земля эта наша, родная. Ставка в этом десанте слишком высока: победа!
Лишь только мы стали прыгать в холодную воду с боевых катеров, как фашисты открыли огонь на поражение. Заработал фашистский дот. Свинцовый огонь прижимает нас к земле. Мои товарищи падают рядом, корчась от ран, чуть поодаль лежат первые убитые солдаты. Мы медленно продвигаемся, меряя своими телами каждый метр. Но порыв к победе так велик, желание победить так сильно! Мы не чувствуем ни усталости, ни смертельного огня, только стремимся к победе, видим ее приближение. В едином порыве берем главную высоту. У меня на руках умирает мой боевой друг. Вижу, как бледнеет его угасающее лицо, и не понимаю, что шепчет он мне в последний раз... Я легко ранен, гимнастерка моя пропитана кровью.
Вижу, как огонь хлещет из дота, как мои друзья гибнут, заглушив ему огненную пасть. У нас едва хватало сил, но и фашисты уже были на последнем издыхании. На высоком холме мы идем врукопашную. Здоровенный немец хватает меня за горло, пытаясь задушить. Мы сплетаемся в отчаянной драке, но сил у меня больше. Он остается лежать на моей земле с выпученными глазами, этот мертвый враг, на земле, которую хотел покорить, поработить, заставить кланяться ему. Не вышло! Рядом сражаются мои однополчане: Володя Бондаренко, Алексей Голощапов, Давид Доев ... Вокруг звучат крепкие русские слова, и непонятные, отчаянные от слабости вопли фашистов. Вскоре все закончилось. Мы видим родные рыбацкие поселки, дороги, поросшие зеленой травой. Слезы радости блестят у меня на глазах, когда наши закрепляют на высокой сопке - высоте 72.5 - Красное знамя. Дошел Тарасенко! Путь на Керчь открыт!..
... Постепенно прихожу в себя. Здесь так спокойно. Только ветер свистит в ушах, пронизывая меня насквозь, да гонит свои воды Керченский пролив в бескрайний простор Азовского моря. Нет, конечно, я не был в том бою. Я мог только представить картину боя, а себя - его участником. Медленно брожу среди давно заросших окопов и высокой травы. Здесь, как немое чудовище, сохранил свои останки немецкий дот, и только цементные груды говорят, насколько грозен был он в военное время. Погибли, освобождая Керчь, Володя Бондаренко, Давид Доев. Алексей Голощапов. Все они - Герои Советского Союза.
Давно это было, семьдесят восемь зим и весен пронеслись над Керчью. Я кладу к обелиску букет цветов. Спасибо вам, десантники. Мы, поколение двадцать первого века, помним о вас...
